В 2012 году отмечается 380-летие Православия в Якутии. В ряде епархий Русской Православной Церкви был представлен новый перевод Литургии на якутский язык. О работе над переводом сайту «Татьянин день» рассказала Саргылана (Саломия) Афанасьевна Леонтьева, богословский редактор и сотрудник Института перевода Библии.

— Почему возникла идея сделать перевод Литургии на современный якутский язык? Кто занимался переводом и почему именно эти люди?

— Это одно из самых первых начинаний владыки Романа в Якутии. На третий день своего приезда в Якутск он заговорил о необходимости перевода Литургии святителя Иоанна Златоуста на язык саха. А еще через пять дней организовал переводческую комиссию. Евангелие читалось на Литургии уже несколько лет — с самого издания Нового Завета Институтом перевода Библии в Москве. Из богослужебных текстов были переведены Шестопсалмие, Часы, был и акафист святителю Николаю Чудотворцу. Владыка Роман был убежден, что назрела необходимость в Литургии на якутском языке (саха). И, действительно, это вызвало очень большой интерес среди населения и сильно порадовало верующих по всей Якутии. Нам часто звонили из других улусов, интересовались ходом дела, просили молитвы.

Владыка сам был консультантом нашего перевода и очень мудро, тактично вел это дело до самого издания.

Основным переводчиком был писатель, поэт, публицист Михаил Васильевич Дьячковский-Кельбе, глубоко воцерковленный человек. Ему мы обязаны переводом самых сложных терминов — «Преосвященный», «Троица», «богоносный», «преподобный» и т.д.

Филологическим редактором стал доктор наук, старший научный сотрудник Института гуманитарных исследований Николай Николаевич Ефремов. Он был филологическим редактором Нового Завета.

А литературным редактором стал старейший народный писатель Якутии Семен Титович Руфов. Он сделал филологическое редактирование Псалтири. Мастер художественного перевода, переводил классиков русской литературы, а также Руставели, Шекспира и др.

Все они имели опыт работы над переводом Священнных Писаний. И это было спасительно — работать именно с теми, кто хорошо овладел принципами перевода Слова Божия.

— Существовал ли дореволюционный перевод Божественной литургии? Насколько широко он использовался и в какое время?

— Да, Литургия была переведена в XIX веке по благословению самого святителя Иннокентия. Как видно из двух изданий Литургии 1858 и 1883 гг., были переведены избранные места, например, ектении и возгласы. Остальная часть давалась на церковнославянском языке. Это было сложнейшее дело — переводить на язык, в котором не было ни устоявшегося алфавита (ведь первым переводчикам самим приходилось его создавать), ни литературного языка. И им мы обязаны многими прекрасными терминами, которые сегодня уже даже не замечаем, как воздух, которым дышим, настолько к ним привыкли.

И святитель Иннокентий благословлял служить на якутском языке. Самую первую службу с молитвами на якутском языке служил он сам. Служба состоялась 19 июля 1859 года. И это настолько было радостно, что родоначальники четырех крупных якутских улусов (районов) написали ему прошение о том, чтобы этот день навсегда был признан праздничным днем.

— В какой степени Вы использовали старый перевод, готовя новый?

— И Михаил Васильевич, который живет в Москве, и я в Якутске, всегда имели возможность обращаться к старому переводу Литургии. Конечно, наш язык очень сильно изменился с XIX века. Сегодня у нас богатый литературный язык. И мы постарались сделать полноценный перевод на современный якутский язык. Но если старое слово, термин было гибко и естественно, то мы не пытались изобретать велосипед. Созидание важнее разрушения. Первые переводчики одухотворили наш тогда еще необузданный, неодухотворенный язык. На каменном основании их глубоко жертвенного труда построен новый храм Литургии.

— Все ли литургические тексты было переводить легко? Не возникало ли спорных мест? Если да — можно попросить Вас привести два-три примера?

— Почти все было сложно, не было легких мест. Например, долго думали как правильно перевести в Великой ектении прошение «О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды…» Именно — как понимать и переводить слово «нужда»? Слово нужда (греч. «ананке») — «необходимость, нужда, неволя, насилие, принуждение», в словаре О.А. Седаковой «Словарь трудных слов из богослужения» объясняется как «насилие, судьба, неизбежное бедствие, необходимость». И мы решили переводить не просто как привычное «потребность/нужда», а выбрать слово с более широким семантическим полем, которое может означать не только притеснение, насилие, но и любую злую нужду, в том числе и потребность, и нищету, и всякое искушение.

И еще. Буквальный перевод слова «мир» в Великой ектении мог привести к тому, что все понимали бы это как «без раздора друг с другом». Поэтому мы с благословения владыки пошли на смысловой перевод этого места. И оно у нас звучит как «благословенным миром души Господу помолимся».

В переводе всегда придерживались принципа «буквально, насколько это можно, и свободно, насколько это необходимо». Мы все сделали для того, чтобы богослужение на якутском языке звучало торжественно, красиво, в высоком стиле при условии, чтобы оно должно быть понятно. Но всегда помнили, что богослужение — это прежде всего таинство, которое постигается по мере духовного роста человека.

— К кому-то Вы обращались за помощью — филологам, священникам? В каких случаях?

— Я всегда обращалась за помощью к нашему консультанту владыке Роману. Он богослов, глубоко знает литургику, и я постоянно получала у него помощь, которая просто окрыляла. Владыка никогда не подавляет, он очень деликатен и чуток.

Также я очень признательна за всемерную помощь и духовную поддержку отцу Никандру, личному секретарю владыки, отцу Илариону, руководителю административного секретариата, заведующему канцелярией, и отцу Павлу Слепцову, священнику, который каждое воскресенье служит раннюю Литургию на якутском языке. Он первый якутский священник нового времени. И всем нашим добрым священникам, диаконам, регентам и тем чудесным людям нашей епархии, которые всегда помогали, духовно поддерживали и постоянно молились за это дело.

А когда нужно было решать сугубо языковые вопросы, то первым делом обращалась к Николаю Николаевичу и Семену Титовичу. Апробировала текст и с опытными, глубоко верующими прихожанами.

— После того, как Литургию стали служить на якутском, вносили ли Вы какие-то правки в перевод?

— Литургия на якутском была прекрасной апробацией переведенного текста, и я, стоя на службе, старалась уловить на слух — все ли ладно с ритмикой, мелодичностью, естественностью звучания. И при этом очень ценными оказались советы отца Павла, идущие из опыта служения. Специально по его просьбе в нескольких местах добавили союз «и» («уонна»), чтобы текст был не слишком сжатым, и ему было удобней читать. А так якутский язык тяготеет к тому, чтобы как можно меньше употреблять этот союз, но для напевности, мелодичности он часто просто необходим. Изменений было много, в основном, стилистических.

— Что для Вас лично было самым сложным в работе над переводом? А самым интересным?

— Лично для меня трудновато было переводить тропари и кондаки. Потому что это песнопения, и переводить нужно так, чтобы хорошо ложились на мотив. Ведь якутские слова часто очень длинные. И в этих песнопениях выражены такие важные догматические определения, которые нельзя упрощать. А работать всегда было очень интересно. Такая глубина и величие в тексте Литургии, что постоянно чувствовала страх…

— Литургия — не простой текст, он имеет прямую связь с Таинством. Не было ли у Вас какого-то страха, когда Вы приступали к переводу? К кому Вы обращались за помощью в молитвах?

— Когда владыка предложил переводить Литургию, я сказала, что смогу на это решиться только вместе с Михаилом Васильевичем Дьячковским, которого глубоко уважаю не только как писателя, но и как богобоязненного, смиренного христианина. Я уверена, что Господь долго готовил его для этого сложнейшего дела.

При переводе в основном обращалась за помощью к Господу Иисусу Христу, Богородице, святому Иоанну Златоусту, Кириллу и Мефодию, Сергию Радонежскому, святителю Иннокентию, первым святым переводчикам, мироносице Саломии, матери Иоанна Богослова. Два года назад съездила в Свято-Троицкую лавру к мощам святителя Иннокентия, помолилась ему о переводе Литургии на якутский язык. Мне казалось, что это дело будущего, и не скорого, но так хотелось, чтобы оно состоялось. Тогда я не видела себя в числе переводчиков такого ответственного текста. И была очень удивлена, когда через год владыка заговорил о переводе Литургии. Также очень большую духовную помощь получила этой весной у мощей святого Иоанна Златоуста в Стамбуле, и это моя очень большая радость. Глубоко благодарна владыке Роману за эту поездку.

— Почему перевод Литургии так важен сегодня?

— Владыка Роман всегда подчеркивает важность того, чтобы северные народы принимали веру в родной для них стихии. Участвуя в Литургии на якутском языке, мы лучше понимаем то, что Бог нас любит, уважает, принимает нас такими, какие мы есть. Этот язык у нас в крови, и разговор с Богом на родном языке — самый глубинный. Очень важно, чтобы это разговор был не ломаным, неуклюжим, а проникновенным, идущим из глубины сердца. Ведь лучше всех якутский язык знает Сам Господь. И это было заветное желание самого святителя Иннокентия, чтобы богослужение непременно шло на якутском языке. А я всегда верила в его помощь и покровительство.

www.patriarchia.ru